Репортаж с петлёй на шее

Шеф отдела футбола популярной газеты “СЭ” Михаил Пукшанский влетел в редакцию со скоростью истребителя. Борт из Кёльна приземлился в Москве лишь 50 минут назад, а Михаил уже нёсся по коридору в направлении комнаты, где работали сотрудники его отдела.

Несколько дней назад Пукшанский был командирован на матч “Байер” - “Спартак” и эта командировка, кажется, переворачивала его жизнь. Причём серьёзно и в малоприятном направлении. В самолёте он познакомился с лидером интернет-фанов московского “Спартака” Мосфильмовским. В короткой беседе они обсудили шансы команд и некоторые моменты сложной профессии журналиста. А на следующий день Михаил с ужасом узнал от своих коллег из Москвы, что на сайте спартаковских болельщиков “ВВ” появилась заметка со слов Мосфильмовского, из которой якобы следовало, что их встреча была сдобрена обильными возлияниями. И это перед отверственным репортажем из Леверкузена. Начальство было в бешенстве, а Пукшанский в шоке.

Провокация, заговор. Он чувствовал, он знал. Дело в том, что в редакции давно уже ходили слухи, согласно которым Михаил вскоре должен был стать замом Главного Редактора и недоброжелатели не дремали. И вот он, удар. Прямо по голове. Нет, поддых. Нет, ниже, ещё ниже. Да, по ним и ногой.

Пукшанский с трудом открыл дверь отдела футбола и чуть не был сбит с ног мощным потоком сивушного духана. Впрочем, крайнее возбуждение не дало ему прочувствовать прелести божественных ароматов. Сотрудники отдела сидели за своими столами и вид их мог сказать о многом любому. Но не шефу. Ему было не до них.

- Что они написали? Что??? – выдохнул он, свалившись в кресло.

- Да ладно, Миш, успокойся, - Игорь Рабинер, забегав глазами, двинул ногой под стол початую поллитру.

- Ага. Успокойся. Какая скотина накалякала?

- Да какой-то Стас Дядюшкин.

- И что там? – Михаил схватился за сердце.

- Ну что-то про Мосфильмовского, “Гжелку”, ……..и про тебя.

- А про торговлю проститутками было?

- Да нет, вроде.

Рабинер неровной походкой подошёл к открытому окну и жадно стал заглатывать прохладный воздух.

- Что с тобой, Игорь?

- От возмущения задыхаюсь, - тяжело откликнулся тот.

Максим Лебедев заёрзал на стуле. Зелёное лицо и перманентные рвотные позывы выдавали в нём нескончаемое празднование предыдущей победы над «Спортингом».

- Миш, может всё и обойдётся? – промямлил он.

- Да! Конечно! – Пукшанский вскочил, - Вы что не въезжаете, что «Гжелка» и журналист «СЭ» на одной строчке сосуществовать не могут. Не могут, никак и никогда.

Лебедев выкатил глаза и с трудом вернул рвотные массы обратно в пищевод. Он схватился за бутылку «Боржоми» и, тряся рукой, задолбил ей о стакан.

- Тебе плохо? – Михаил наморщил лоб.

- Блин, от гнева колотит. Гады! – Максим опрокинул в себя пол-стакана, освежив второй половиной пиджак.

Звонок местного телефона заставил всех вздрогнуть.

- Эта……..тебя, Михаил,……….к Главному.

Ватные ноги еле тащили Пукшанского в кабинет к Кучмию. Сколько пота, крови и чернил было пролито Михаилом, чтобы стать шефом отдела футбола. Сколько надежд было связано с должностью заместителя Главного. И вот. На тебе.

- Здравствуй, Михаил. Садись, - Кучмий был неожиданно вежлив и участлив, - ты же знаешь, как я люблю тебя и верю тебе. Эти глупые слухи ничего изменить не могут. Почти. Я в тебе не сомневаюсь, но на газету брошена тень, конкуренты обоссались от счастья. Я не могу рисковать нашей репутацией. Ты должен доказать свою невиновность, чистоту. К тому же, ты понимаешь, и у нас в редакции есть разные течения. Все своих людей двигают. Вот Никиту всё вперёд хотят толкнуть. А что в нём? Вроде однофамилец он этого, «великого вождя», блин, а Гескин говорит, что дальний родственник. А знаешь, какая сейчас в мире обстановка. Президент наш на Восток зачастил, и туда ездил. Обнимался. Хрен их поймёшь.

- Но Владимир…

- Иди, Миша, иди. Держи удар, мы с тобой.

«Молодёжь, ети их» – подумал Главный закрыв дверь и доставая из шкафчика бутылку «Мартеля».

Что делать? Что же? Михаил вернулся в свою комнату. Запах свежеубранной блевотины был прян и тягуч. Заметно порозовевший Лебедев кипятил чай.

- Да плюнь ты и разотри, - сказал он.

- Точно, плюнь, - Рабинер вскочил с места, - я слышал, что по слюне можно определить, пил ли ты в последние пять дней. Сдай анализ и в суд. Защита чести и достоинства.

- Молодец! – глаза Пукшанского заблестели, - Да. Так, и только так. В суд. С этим подонком, с этим клеветником. И чтобы с резонансом в прессе. Спасибо, Игорёк, спасибо.

Как он плевал в эту лабораторную банку, как харкал. За себя, за честь, за совесть, за газету, за Главного, за всех. Домой обессиливший Михаил смог добраться лишь вечером с помощью редакционной машины.

Всю последующую неделю он, бодрясь, ходил по редакции. Многочисленные сотрудники подходили к нему, хлопали по плечу, выражали поддержку и крыли на чём свет стоит интернетчиков. И Мосфильмовского, и этого проклятого медиума Дядюшкина. Предвкушение сатисфакции не давало Михаилу ни спать, ни есть. Он жаждал мести, суда, кары супостату.

В ожидании результатов анализа он дважды в день звонил в лабораторию. И вот звонок оттуда.

- Ну, давайте же. Когда заехать, - Пукшанский подпрыгнул на стуле.

- А нельзя ли подозвать кого-нибудь из старших. Извините, - учтиво, но твёрдо произнёс доктор.

- А…..как…..же….. Может Титоренко?

- Лучше Главного.

- Кучмия?

- Да. А ещё лучше обоих.

Ледяной пот плеснул на пол. Время остановилось.

Послесловие

В заброшенной лесной деревеньке в Тверской области местные старушки, перешёптываясь, старались обходить стороной почти развалившийся дом, из которого то и дело выскакивал небритый мужик и что есть мочи орал:

- Да не пил я!!!! Не пил!!!

Он просто ничего не помнил. Ни-че-го.

С.Дядюшкин

26.10.2000 г.

« назад